30 мая 1873 г. Г. Шлиман нашёл клад, состоявший из двенадцати тысяч золотых предметов. Позднее он описал в книге, как это произошло. Однажды на раскопках лопата рабочего наткнулась на нечто металлическое. Шлиман не разрешил копать дальше, позвал жену Софию Энгастроменос и сказал рабочим, что отпускает их сегодня в честь своего дня рождения. Когда они удалились, чета Шлиманов вдвоём выкопала большой медный сундук, содержимое которого София сгребла в подол юбки и унесла в дом, где за задёрнутыми занавесками и рассмотрела. Там оказались золотые кубки, диадемы и серьги очень тонкой работы. Надев одну из диадем на голову Софии, Шлиман с восторгом вскричал: «Драгоценность Елены Троянской теперь украшает мою жену!». Сохранилась фотография мадам Шлиман в этой диадеме, с серьгами в ушах и ожерелье из золотых нитей на шее. Шлиман тайно от турецкого правительства , где родные Софии спрятали золото на своих деревенских фермах. Турция подала иск в греческий суд, но ей так и не удалось вернуть клад. Шлиман заявлял, что он спас сокровища Трои от грязных лап турецких чиновников.

История обнаружения «клада Приама» не вызвала доверия у профессиональных археологов. Некоторые учёные склонны считать, что сокровища были обнаружены в разных местах по всему раскопу и лишь потом собраны вместе. Другие прямо обвиняли Шлимана в том, что он купил свою знаменитую коллекцию на рынках антиквариата. Позднее Шлиман передал сокровища в Берлинский музей. В 1945 г. коллекцию Шлимана вместе с другими ценностями поместили в бункере, и она оказалась среди трофеев, вывезенных в Советский Союз. О её существовании долго ничего не было известно, пока в 1993 г. правительство России не признало, что «клад Приама» находится в Москве. Была проведена их выставка в Пушкинском музее изящных искусств. Вопрос о том, кому принадлежит коллекция, пока не решен.

Насчитывает несколько тысячелетий, исследователи предполагают, что первоначально царя приносили в жертву каждые девять лет. Позднее он просто покидал дворец и уединялся в пещере, чтобы освободить место преемнику. А ещё позже стал совершать каждые девять лет ритуальные паломничества на гору и беседовать с Зевсом.

На фресках Кносского дворца сохранилось изображение царя-жреца. Его фигура выделяется светлым пятном на багряном фоне. Это юноша без бороды, с длинными почти до пояса волосами, на его голове золотая корона с павлиньими перьями, на бёдрах расписной передник, на руках и ногах дорогие браслеты. Он идёт по полю, перед ним расцветают цветы и порхают бабочки. Крита вышел из дворца для того, чтобы оживлять природу, он совершает ритуальное действо, возвращающее матери земле её плодородные силы. Это изображение позволило учёным сделать вывод, что Минос воплощал для критян хрупкого бога растительности, умирающего и воскресающего вновь.

Само слово «лабиринт» произошло от названия критских двусторонних топоров - лабрисов, являвшихся символом царской власти у минойцев и во множестве найденных на острове. Другим священным символом считались бычьи рога. Крыши дворца украшались каменной резьбой в форме бычьих рогов, между ними помещались топоры лабрисы. Таким образом, лабиринт - это вовсе не цепь запутанных ходов, а «дом лабрисов».

Благодаря раскопкам удаётся восстановить внешний вид здания. Оно было построено из камня, в восточной части его высота достигала четырёх этажей. Крыши и потолки делались из кедра. Перекрытия поддерживали деревянные колонны, выкрашенные в красный цвет. Они имели форму конуса и расширялись кверху, их венчали чёрные округлые капители. Свет и воздух проникали через специальные световые колодцы или небольшие внутренние дворы, куда выходили двери и окна. Самый большой двор располагался в середине здания и использовался в ритуальных целях. К нему как к центру композиции «лепились» все основные покои дворца.

Именно здесь, по мнению многих учёных, и происходили так называемые игры с быком, имевшие религиозное значение. Один из исследователей - Джеймс Грэхем заметил, что центральные дворы всех дворцов - в Кноссе, Фесте и Маллии - удивительно похожи, словно выстроены по «типовому проекту».

Эта полудетективная история произошла в конце XIX в., когда коммерсант и археолог-любитель Генрих Шлиман , со дня рождения которого 6 января исполняется 195 лет, на раскопках в Турции обнаружил руины древнего города Трои. На тот момент описанные Гомером события считались мифическими, а Троя – плодом вымысла поэта. Поэтому обнаруженные Шлиманом доказательства реальности артефактов древнегреческой истории произвели в научном мире настоящий фурор. Однако большинство ученых мужей называли Шлимана лжецом, авантюристом и шарлатаном, а найденный им «клад Приама» – подлогом.

Сенсационную славу в 1880х годах обрел немецкий археолог Генрих Шлиман, который доказал, что знаменитый город Троя не является легендой. Доверившись подаренной отцом античной сказке, в которой описывалась гибель Трои, Шлиман удивил ученых всего мира. Первые доказательства существования трои были найдены в 1869 году. Разрешение на ведение раскопок было взято с огромным трудом у турецкого паши. По условиям соглашения, Г.Шлиман должен был делиться большей частью находок.

Начало раскопкам было положено на северо-западе Турции, у входа в пролив Дарданеллы, на холме Гиссарлык. Береговая линия с античных времен отступила здесь на семь километров, и вряд ли кто-то мог догадываться, что раньше это место было портовым городом. Раскопки затрудняла бушующая малярия, и неплодородные почвы равнины. Но, несмотря ни на что, быстро вырос археологический лагерь, к которому со временем была построена узкоколейка.

Продолжительность раскопок составила девятнадцать лет, с 1871 по 1890 год. Самым плодотворным можно назвать 1873 год, когда в ходе раскопок были обнаружены сокровища, которые сам Шлиман прозвал «кладом Приама»

До сих пор на Гиссарлыкском холме работают археологи разных стран. Последующие раскопки свидетельствуют о том, что Шлиманом было найдено не троянское поселение, а останки более древних эпох. Но во времена своего триумфа, немецкий ученый считал, что ходит по улицам города, воспетого в мифологических историях Гомером.

Находка Клада Приама датируется в личном дневнике Г.Шлимана семнадцатым июня 1873 года. В этот день рабочими исследовался участок у Скейских ворот. Это место соответствует некоторым сценам из мифологической истории. Ранним утром в грунте заметили блеск металла. Во избежание кражи Шлиман отпустил всех рабочих, и самостоятельно собрав все сокровища, отнес их к себе домой. Клад царя Приама насчитывает более десяти тысяч ценных вещей — ювелирные украшения, браслеты, золотые бусины, серьги, шейные украшения, две диадемы, височные кольца и налобная золотая лента. В том числе был найден золотой соусник, вес которого был внушительным и составлял 600 граммов. Вероятно он предназначался для ритуалов жертвоприношений. Из разнообразных по форме бусин берлинским реставратором было воссоздано шикарное ожерелье. Предназначение некоторых украшений ученым непонятно. и остается лишь строить догадки. Древние знатоки ювелирного мастерства были очень искусными специалистами.

Найденные золотые изделия Г.Шлиман показал лучшему ювелиру в Англии. Тот отметил, что такие украшения могли быть изготовлены лишь при помощи увеличительного стекла. Позднее обнаруженные клады содержали десятки линз, выполненных из горного хрусталя, благодаря одной из которых можно было получить двухкратное увеличение.

В найденных сокровищах были обнаружены кости различных животных, а так же несколько видов зерен бобовых, и хлебное семя. Медных орудий труда не обнаружили, все они были вытесаны из камня. Глиняные сосуды были выполнены как на гончарном круге, так и вручную. Некоторые из них имели форму животных

Сам Г.Шлиман относил к шедеврам мирового искусства найденные в 1890 году ритуальные топоры-молоты. Они выполнены настолько совершенно, что заставляют ученых сомневаться в том, что были выполнены в третьем тысячелетии до нашей эры. Все они идеально сохранились, и имеют первозданный внешний вид. Пропорции топоров очень четко выверены, и это не является исключительно следствием таланта мастеров, это мастерство в совокупности с сильными традициями.

Среди найденных топоров два имели следы позолоты, которая украшала декоративные фризы. Эти топоры скорее всего предназначались для выполнения жреческих функций, и принадлежали правителям.

Шлиман тайно переправил все находки в Афины, не отдав обещанную дань. По этому факту против него было возбуждено уголовное дело об утайке найденных сокровищ. По решению суда, который состоялся в 1874 году, Шлимана обязали выплатить штраф, который по тем временам считался вполне умеренным. Со временем отношения с турками были налажены, и Шлиман еще не раз возвращался в Трою.

Шлиман искал пути реализации найденных сокровищ, их судьба оставалась не решенной. По началу Генрих хотел сделать дар Элладе, но парламент Греции не принял такого подарка. После этого он стал предлагать находку для экспозиций знаменитых музеев.

Предлагая сокровища к выкупу, Шлиман постоянно повторял, что это уникальные предметы троянского происхождения. Он считал, что этот факт будет ежегодно привлекать миллионы посетителей в Париж, для того, чтобы испытать трепет созерцания этих сокровищ. Однако все отказывались принимать сокровища трои, не смотря на то, что среди них находились истинные шедевры ювелирного искусства, к примеру диадема, состоящая из шестнадцати тысяч золотых звеньев.

Многочисленные отказы объясняются тем, что Шлиман имел репутацию мистификатора. Его клады были скомпонованы из вещей, различных по времени происхождения. Археологический контекст предметов не состыковывался. Не сходились так же обстоятельства обнаружения находок. Так, например, свидетельницей раскопок была заявлена Софья Шлиман, которая в те дни находилась рядом с больным отцом в Афинах. Некоторые высказывали предположения, что Г. Шлиман годами собирал коллекцию своих находок, после чего решил объявить о «кладе».

Лишь в 1881 году Берлин проявил благосклонность, и принял «сокровища царя прима». Шлиман подчеркнул, что сделал подарок для немецкого народа, а в благодарность получил звание почетного гражданина Берлина. годом позже клад был перенесен в Берлинский музей древней и древнейшей истории. Перед второй мировой войной директор музея предвосхитил возможность гибели исторических памятников, и спрятал их в бункере. Ценности были упакованы в чемоданы, а бункер находился в районе Тиргартена.

Советское командование заполучило вещи при сдаче Берлина, и в июне 1945 года они были направлены в Москву и Ленинград. Недавно были опубликованы воспоминания человека, вывозившего из Берлина «клад Приама». Лишь в 1993 году был снят режим особой секретности, и российское правительство объявило, что троянские сокровища находятся в Москве.

Подпишитесь на нас

В 1869 году Шлиман женился на гречанке Софье Энгастроменос, прекрасной, как Елена; вскоре она, так же как и он, с головой ушла в поиски страны Гомера - она делила с супругом и тягостный труд, и невзгоды. Раскопки начались в апреле 1870 года; в 1871 году Шлиман посвятил им два месяца, а в последующие за этим два года - по четыре с половиной месяца.

В его распоряжении была примерно сотня рабочих. Он трудился, не зная ни сна, ни отдыха, и ничто не могло задержать его в работе - ни коварная и опасная малярия, ни острая нехватка хорошей питьевой воды, ни несговорчивость рабочих, ни медлительность властей, ни неверие ученых всего мира, которые просто считали его дураком, ни многое другое, еще худшее.

В самой высокой части города стоял храм Афины, вокруг него Посейдон и Аполлон построили стену Пергама - так говорил Гомер. Следовательно, храм нужно было искать посредине холма; там же должна была находиться возведенная богами стена. Разрыв вершину холма, Шлиман обнаружил стену. Здесь он нашел оружие и домашнюю утварь, украшения и вазы - неоспоримое доказательство того, что на этом месте был богатый город. Но он нашел и кое-что другое, и тогда впервые имя Генриха Шлимана прогремело по всему свету: под развалинами Нового Илиона он обнаружил другие развалины, под этими - еще одни: холм походил на какую-то чудовищную луковицу, с которой нужно было снимать слой за слоем. Как можно было предположить, каждый из слоев относился к определенной эпохе. Жили и умирали целые народы, расцветали и гибли города, неистовствовал меч и бушевал огонь, одна цивилизация сменяла другую - и каждый раз на месте города мертвых вырастал город живых.

Каждый день раскопок приносил новую неожиданность. Шлиман предпринял свои раскопки для того, чтобы разыскать гомеровскую Трою, но за сравнительно небольшой период он и его помощники нашли не менее семи исчезнувших городов, а позднее еще два - девять окон в прошлое, о котором до того времени ничего не знали и даже не подозревали!

Но какой из этих девяти городов был Троей Гомера, городом героев, городом героической борьбы? Было ясно, что нижний слой относится к отдаленнейшим временам, что это самый древний слой, настолько древний, что людям той эпохи было еще неизвестно употребление металлов, а верхний слой, очевидно, самый молодой; здесь и должны были сохраниться остатки того Нового Илиона, в котором Ксеркс и Александр совершали свои жертвоприношения.

Шлиман продолжал свои раскопки. Во втором и третьем слоях снизу он обнаружил следы пожара, остатки гигантских валов и огромных ворот. Без колебаний он решил: эти валы опоясывали дворец Приама, эти ворота были Скайскими воротами.

Он открыл бесценные сокровища с точки зрения науки. Из всего того, что он отсылал на родину и передавал на отзыв специалистам, постепенно все яснее вырисовывалась картина жизни далекой эпохи во всех ее проявлениях, представало лицо целого народа.

Это был триумф Генриха Шлимана, но одновременно и триумф Гомера. То, что считалось сказками и мифами, то, что приписывалось фантазии поэта, на самом деле когда-то было действительностью - это было доказано».

«Дело было утром жаркого дня. Шлиман вместе со своей супругой наблюдал за обычным ходом раскопок, не слишком рассчитывая найти что-либо новое, но все же, как всегда, полный внимания. На глубине около 28 футов была обнаружена та самая стена, которую Шлиман принимал за стену, опоясывавшую дворец Приама. Внезапно взгляд Шлимана привлек какой-то предмет; он всмотрелся и пришел в такое возбуждение, что дальше действовал уже словно под влиянием какой-то потусторонней силы. Кто знает, что предприняли бы рабочие, если бы они увидели то, что увидел Шлиман? «Золото...» - прошептал он, схватив жену за руку. Она удивленно уставилась на него. «Быстро, - продолжал он, - отошли рабочих домой, сейчас же!» - «Но...» - попробовала было возразить красавица гречанка. «Никаких но, - перебил он ее, - скажи им все, что хочешь, скажи, что у меня сегодня день рождения и я только что об этом вспомнил, пусть идут празднуют. Только быстрее, быстрее!..»

Рабочие удалились. «Принеси твою красную шаль!» - крикнул Шлиман и прыгнул в раскоп. Он работал ножом, словно одержимый, не обращая внимания на огромные каменные глыбы, грозно нависшие над его головой. «В величайшей спешке, напрягая все силы, рискуя жизнью, ибо большая крепостная стена, которую я подкапывал, могла в любую минуту похоронить меня под собой, я с помощью большого ножа раскапывал клад. Вид всех этих предметов, каждый из которых обладал колоссальной ценностью, придавал мне смелость, и я не думал об опасности».

Матово поблескивала слоновая кость, звенело золото...

Жена Шлимана держала шаль, наполняя ее постепенно сокровищами необычайной ценности. Сокровища царя Приама! Золотой клад одного из самых могущественных царей седой древности, окропленный кровью и слезами: украшения, принадлежавшие людям, подобным богам, сокровища, пролежавшие три тысячи лет в земле и извлеченные из-под стен семи исчезнувших царств на свет нового дня! Шлиман ни минуты не сомневался в том, что он нашел именно этот клад. И лишь незадолго до его смерти было доказано, что в пылу увлечения он допустил ошибку. Что Троя находилась вовсе не во втором и не в третьем слое снизу, а в шестом и что найденный Шлиманом клад принадлежал царю, жившему за тысячу лет до Приама.

Таясь, словно воры, Шлиман и его жена осторожно перенесли сокровища в стоявшую неподалеку хижину. На грубый деревянный стол легла груда сокровищ: диадемы и застежки, цепи и блюда, пуговицы, украшения, филигрань. «Можно предположить, что кто-либо из семьи Приама в спешке уложил сокровища в ларь, так и не успев вынуть из него ключ, и попытался их унести, но погиб на крепостной стене от руки врага или был настигнут пожаром. Брошенный им ларь был сразу же погребен под обломками стоявшей неподалеку дворцовой постройки и пеплом, образовавшими слой в пять-шесть футов». И вот фантазер Шлиман берет пару серег, ожерелье и надевает эти старинные тясячелетние украшения двадцатилетней гречанке - своей красавице жене. «Елена...» - шепчет он.

Но как поступить с кладом? Шлиман не сможет сохранить находку в тайне, слухи о ней все равно просочатся. С помощью родственников жены он весьма авантюристическим образом переправляет сокровища в Афины, а оттуда на родину. И когда по требованию турецкого посла его дом опечатывают, чиновники не находят ничего - золота и след простыл.

Можно ли назвать его вором? Законодательство Турции допускает различные толкования вопроса о принадлежности античных находок, здесь царит произвол. Стоит ли удивляться тому, что человек, который ради осуществления своей мечты перевернул всю свою жизнь, попытался спасти для себя и тем самым для европейской науки золотой клад? Разве за семьдесят лет до этого Томас Брюс, лорд Эльджин и Конкардин не поступили так же? Афины в те времена еще принадлежали Турции. В фирмане, полученном лордом Эльджином, содержалась следующая фраза: «Никто не должен чинить ему препятствий, если он пожелает вывезти из Акрополя несколько каменных плит с надписями или фигурами».

Эльджин очень широко истолковал эту фразу: он отправил в Лондон двести ящиков с архитектурными деталями Парфенона. В течение нескольких лет продолжались споры о праве собственности на эти великолепные памятники греческого искусства. 74 240 фунтов стоила лорду Эльджину его коллекция, а когда в 1816 году декретом парламента она была приобретена для Лондонского музея, ему заплатили 35 000 фунтов, что не составило и половины ее стоимости.

Найдя «сокровища царя Приама», Шлиман почувствовал, что достиг вершины жизни. Можно ли было после такого успеха рассчитывать на что-нибудь большее?»

«Да, во время своих первых раскопок Шлиман допустил серьезные ошибки. Он уничтожил ряд древних сооружений, он разрушил стены, а все это представляло определенную ценность. Но Эд. Майер, крупнейший немецкий историк, прощает ему это. «Для науки, - писал он, - методика Шлимана, который начинал свои поиски в самых нижних слоях, оказалась весьма плодотворной; при систематических раскопках было бы очень трудно обнаружить старые слои, скрывавшиеся в толще холма, и тем самым ту культуру, которую мы обозначаем как троянскую».

Трагической неудачей было то, что именно первые его определения и датировки почти все оказались неверными. Но когда Колумб открыл Америку, он считал, что ему удалось достичь берегов Индии, - разве это умаляет хоть сколько-нибудь его заслуги?»

Из книги: К.В. Керам. «Боги. Гробницы. Ученые»

Золото Шлимана

К сожалению, маршал Жуков имеет отношение и к самой фантастической «находке», вывезенной советскими оккупационными войсками из Германии. Я имею в виду знаменитое золото Шлимана.

…В 1873 году немецкий археолог-любитель Генрих Шлиман, всю жизнь искавший доказательства существования города Трои, на древней анатолийской земле нашел так называемый «клад Приама»- легендарного царя Трои. Это были 2 золотые диадемы, состоящие из 2271 золотого кольца и 4066 золотых пластинок сердцевидной формы. Помимо диадем - 24 золотых ожерелья, серьги и прочее, всего - 8700 изделий из чистого золота, не считая всевозможной утвари из серебра, горного хрусталя и драгоценных камней.

Три года спустя, в 1876 году, Генрих Шлиман вновь поразил мир. На раскопках двух гробниц в Микенах им были найдены 20 золотых диадем, золотая погребальная маска,700 золотых пластин, корона с 36 золотыми гребешками, золотые лавровые венки, более 300 золотых пуговиц и множество гемм из сардоникса и аметиста.

Находки Шлимана стали сенсацией XIX и XX столетий. Троянскую коллекцию он подарил берлинскому Пергамон-музею. После окончания Второй мировой войны коллекция бесследно исчезла. Существовала версия, подогревавшаяся советской пропагандой, будто золото Трои вывезли американцы.

В действительности более полувека часть этих сокровищ находилась в Особой кладовой Государственного музея им. Пушкина. По некоторым данным, другая их часть находится в другой Особой кладовой - Государственного Эрмитажа.

Судя по документам, золото Трои было вывезено в СССР в начале 1946 года. Как раз тогда оккупационные власти объявили о возрождении немецких музеев. Их сотрудники, поверив в это, стали извлекать из тайников укрытые национальные сокровища. У обманутых хранителей их отбирали силой. Руководил «операцией» директор Государственной Третьяковской галереи профессор Замошкин. Вот некоторые фрагменты его доклада руководству Комитета по делам искусств: «Я обратился непосредственно к маршалу Соколовскому с докладной запиской, в которой указывал на необходимость вывоза в СССР ряда коллекций уникальных музейных экспонатов из Музейного Острова и Монетного Двора (Берлин).

Маршал Соколовский при свидании со мной упрекнул Комитет искусств за медлительность прежней работы, но тем не менее обещал доложить маршалу Жукову о докладной записке. Через несколько дней он вернул мне записку с положительной резолюцией маршала Жукова, причем поставил условие, что отбор и изъятие экспонатов из Фридрих-Кайзер музея, Немецкого музея, Пергамон-музея и Монетного Двора должны быть произведены в кратчайшие сроки.

Всемерное содействие в изъятии музейных экспонатов оказывал нам член Военного Совета генерал-лейтенант Боков. Мои докладные записки с резолюциями генерал-лейтенанта Бокова были теми документами, на основании которых советские военные коменданты областей и провинций давали нам право на изъятие экспонатов из музеев городов Лейпцига, Готы и различных замков, расположенных в советской зоне оккупации Германии».

Среди вывезенных под руководством профессора Замошкина ценностей было и золото Трои.

Лишь совсем недавно Россия соизволила признать, что обладает этой коллекцией. Несколько предметов были даже показаны, при этом директор Музея им. Пушкина И. Антонова заявила, будто интерес для широкой публики представляют лишь три золотые диадемы; остальные же - не более чем золотые «пупочки», предназначение и ценность которых понятны лишь специалистам.

Возможно. Напомню, однако, что одна только первая находка Генриха Шлимана содержала 8700 изделий из золота. Троянская коллекция, найденная им в Микенах, была столь же значимой и богатой. Между тем мы по-прежнему ничего не знаем о том, где именно хранится золото Шлимана и из скольких предметов оно состоит.

Ныне уникальные находки, «изъятые» в 1946 году из Пергамон-музея, являются центром международной политической интриги: на обладание ею претендуют Греция, Турция и, конечно, Германия. В этих условиях российские власти тем более не торопятся вернуть «изъятое» берлинскому музею. Напротив: используя претензии трех стран, российское чиновничество пытается предстать в роли арбитра. Дескать, вы, господа, пока спорьте, а уж мы будем решать, кому возвращать сокровища. И стоит ли возвращать их вообще.

Стоит ли?

Наши депутаты в этом вопросе никаких колебаний не ощущают: нет, не стоит. Ни эти сокровища, ни другие - не отдавать! Такова суть принятого Думой закона о реституции.

Правда, Президент применил право вето. Тогда Дума обратилась в Конституционный Суд, который обязал Ельцина подписать Закон. Дело на этом не закончилось: Президент тут же подал в тот же Суд, что называется, «встречный иск»- надеясь, по-видимому, на некоторые процессуальные неточности. Так что пока Закон в силу не вступил.

Позиция тех, кто поддерживает Закон в том виде, в каком его приняла Дума, основывается на двух основных аргументах. Первый: они, гитлеровцы, нас еще не так ограбили!

Это правда. Невозможно отрицать факты вывоза из СССР фашистскими захватчиками всего того, что плохо лежало. Или того, что советскими властями было брошено на произвол судьбы. Так случилось с уникальной новгородской библиотекой: из нее по личному распоряжению Розенберга было вывезено в Германию более 27 тысяч редчайших и рукописных книг.

Аргумент второй: мы и так уже достаточно им отдали. Одной Дрезденской галереи вполне достаточно.

Действительно, в 1955 году советское правительство вернуло Дрезденской галерее 1240 предметов искусства, главным образом - шедевров живописи. А три года спустя - якобы «остальное». Жест был, конечно, широкий - советская пропаганда долго еще восхваляла благородство высшего начальства. Благородство, однако, было весьма условным: тогда даже в страшном сне никто представить себе не мог, что ГДР станет когда-нибудь частью единой Германии. А чем была ГДР в те времена? Можно сказать, одной из союзных республик СССР. Кроме того, оценить сей благородный жест по достоинству трудно еще и потому, что невозможно сверить описи вывезенного и возвращенного, а даже самая поверхностная проверка вызывает сомнения в честности возврата. К примеру, по теперешним каталогам Дрезденской галереи значатся 12 полотен Рембрандта, а вывезено было -14. Имеются неясности и с картинами Ван Дейка.

Есть в этой печальной истории о реституции еще одна любопытная деталь. Многие художественные и исторические ценности, вывезенные Советским Союзом из Германии вопреки Гаагской конвенции, были, в свою очередь, награблены гитлеровцами в захваченных ими европейских странах. Следовательно, эти ценности были украдены дважды.

Золото желанное - золото проклятое Началось это в океане Начало открытию положил пронзительный крик радости, вырвавшийся из глоток отчаявшихся людей: «Тьерра! Тьерра!» Полтора тысячелетия до этого с неменьшим восторгом и почти при таких же обстоятельствах люди